Энн Маккефри - Хрустальная певица [= Певцы Кристаллов]
— Предупреждение о приближающемся шторме никогда не может быть лишним, — сказал он. — Вы, певцы иной раз так же глухи, как некоторые из нас, ко всем вашим предосторожностям. Пока вы можете помнить совет — запомните: мах-шторм никому не даст второго шанса. Мы изо всех сил стараемся, чтобы у вас был хотя бы один. А теперь переключайтесь на выгрузку. На их пути — удар! — И он быстро отошел, помахивая рукой, чтобы привлечь внимание ангарного персонала.
Этот шторм не был расценен как сильный, и была предупреждена только южная часть континента.
Ангарный и полетный офицеры совещались, когда Килашандра проходила мимо них.
— Тридцать девять вернулись. Нет Киборгена. Он просто самоубийца!
— Он хвалился, что едет за черным. Если сумеет вспомнить, где его заявка…
У Килашандры не было предлога останавливаться и дослушать, но когда сани были вычищены и поставлены на место и ее отпустили, она осталась.
Ветер был не настолько силен, чтобы поднимать перегородки, так что Килашандра остановилась там, откуда могла следить за южным квадратом. Она также поглядывала на офицеров и видела, что они, пожав плечами и покачав головами, прекратили наблюдение.
Если Киборген действительно резал черный кристалл, Килашандра хотела бы разгружать его. Она не нуждалась в сортировочном этаже. Она утешала себя мысленно, что заработала сегодня премию за опасность и не перешла за красную черту, украшая свою комнату. Быть рекрутом имело свои выгоды.
Она пересекла ангар, чтобы вернуться домой, когда услышала звук, вернее сказать, почувствовала его, словно нервные окончания кто-то захлестнул ниткой и потянул. Она еще не вполне привыкла к улучшенному зрению и потрясла головой, чтобы убрать пятно с глаз, но оно оставалось, ныряло и качалось. Нет, это не тень в глазах, это сани, явно движущиеся к комплексу. Она подумала, не сообщить ли кому-нибудь, но увидела, что аварийщики лезут в тяжелые сани с лебедкой. В суматохе никто не заметил, что Килашандра присоединилась к бригаде.
Аварийной машине не пришлось долго лететь, потому, что сани врезались в холм недалеко от комплекса. На вызов кома пилот саней не ответил.
— Чертов дурень ждал слишком долго, — сказал Пилотный, нервно хлопая руками по бедрам. — Ведь предупреждали его, когда он уезжал, чтобы не задерживался! Но ведь им что говори, что нет — никогда ничего не слышат.
Он повторял это в различных вариантах, пока аварийная машине не подошла к саням, и поломку стало видно. Пилот аварийщика посадил свою машину в четырех шагах от саней певца.
— Выгружайте кристалл, — закричал полетный, бросаясь к раздробленному носу саней, наполовину зарывшемуся в пыль.
Килашандра повиновалась приказу, но оглянулась на путь саней. На расстоянии она видела два следа от полозьев, где разбившиеся сани отскочили к окончательной остановке.
Грузовое отделение выдержало. Килашандра с интересом смотрела, как трое мужчин освобождали ближайший люк. Как только они появились с картонными коробками, она бросилась внутрь. Затем она услышала стоны хрустального певца и ругань полетного и помогавшего ему врача. Но едва она коснулась коробки, как тут же забыла о раненом, потому что мягкий, но весьма ощутимый шок пробежал по ее костям от рук к пяткам и голове. Она крепко вцепилась в раму, и ощущение рассеялось.
— Идите дальше. Везите этого парня в больницу, — сказала она вернувшимся членам команды.
Она подняла коробку и пошла, следя за каждым своим шагом и не обращая внимания на уговоры людей, прошедших мимо нее. Она согнулась под тяжестью коробки, когда кокон с раненым ловко поместили в аварийную машину.
В течение короткого перехода к комплексу она думала, почему здесь столько суматохи. Симбионт конечно залечит раны человека, дай ему только время. Она предполагала, что симбионт облегчает боль — Борелла, похоже, не испытывала никакого неудобства от своей огромной раны на бедре, и Консера в своих жалобах ничего не говорила о боли в регенерирующих пальцах.
Как только аварийщик приземлился, ожидающие врачи унесли певца. Сжимая в объятиях коробку, в которой, как она надеялась, был черный хрусталь, Килашандра пошла прямиком в сортировочную. Искать Интора не пришлось, так как он чуть не налетел на нее.
— Интор, — сказала она, протягивая ему коробку, — я думаю, что это черный.
— Черный? — удивился Интор, моргая и хмуро глядя на нее. — А, это вы… Что вы здесь делаете? — он повернулся в сторону больницы, а затем посмотрел вверх, на этаж рекрутов. — Никто не резал черный кристалл.
— Киборген должен был резать. Он разбился. Это из его саней. — Она толкнула коробку в грудь Интора. — Полетный офицер говорил, что Киборген поехал резать черный.
Вопреки своим привычкам Интор взял коробку. Килашандра внутренне злилась на его нерешительность. Она не хотела признаться в контактном шоке, который испытывала в санях Киборгена. Она ловко повернула Интора к его столу, и он, все еще растерянный, представил код певца к сканированию. Его руки поднялись, но снова опустились, когда он повернулся к Килашандре.
— Продолжайте, — сказала она, расстроенная его колебанием, — взгляните на них.
— Я знаю, какие они. А вы как узнали?
Нерешительность Интора исчезла, он почти укоризненно смотрел ей в глаза.
— Я чувствовала их. Откройте. Как режет Киборген?
Все еще глядя на нее, Интор открыл коробку и вынул кристалл. У Килашандры перехватило дыхание при виде тупого, неправильного пятнадцати сантиметрового сегмента. А Интор почтительно распаковал еще два куска и приложил их к первому.
— Он хорошо режет, — сказал Интор, внимательно изучая кристаллы. — Он режет очень хорошо. Точно проходит мимо трещин. Это и объясняет формы.
— Это его последняя резка, — произнес низкий голос гильдмастера.
Килашандра вздрогнула, обернулась и поняла, что Ланжеки подошел уже несколько секунд назад. Он кивнул ей и поманил кого-то их складского помещения.
— Принесите остальные резки Киборгена.
— Есть еще черные? — спросил Интор Килашандру.
Она дрожала, чувствуя внимательный взгляд Ланжеки.
— В этом боксе или во всем грузе?
— В том и другом, — сказал Ланжеки. Его глаза блеснули при попытке выиграть время.
— В боксе нет, — сказала она, проведя рукой вдоль пластины, и нервно сглотнула, искоса глядя на импозантную фигуру Ланжеки. Его одежда, раньше казавшаяся ей тусклой, блестела множеством нитей в неуловим рисунке, очень хорошо гармонирующем с рангом гильдмастера. Он коротко кивнул, и шесть коробок из саней Киборгена поставили на стол Интора.
